В тот же день я вылетел в Москву, чтобы успеть попасть на спецсамолет, на котором во Владивосток вылетали Брежнев и Громыко. Я впервые физически ощутил огромные размеры своей страны. Оказалось, что расстояние от Нью-Йорка до Москвы действительно несколько меньше, чем от Москвы до Владивостока. Когда мы были в воздухе, то выяснилось, что из-за снежной бури в районе Владивостока посадка там запрещена и надо ночевать в Хабаровске. Тем временем во Владивостоке по тревоге подняли одну из дислоцированных там дивизий, которая и расчистила от огромных сугробов аэродром для нашего самолета.
Для нас и американской делегации были приготовлены отдельные дачи в поселке, где обычно отдыхали руководители Дальневосточного региона (примерно в 20 км от Владивостока).
Брежнев попросил меня осмотреть дом, приготовленный для Форда: все ли там в порядке и все ли там „на должном уровне". Я сходил туда. Там уже был и американский персонал, который осваивал хозяйство. Зашел я и в спальню президента, охраняемую уже морским пехотинцем. Оттуда я проверил прямую телефонную связь с Вашингтоном, позвонив жене в наше посольство. Все было, как говорится, о'кей. Лишь разница во времени была 12 часов.
На следующий день Брежнев и члены делегации на пригородном поезде поехали на военный аэродром, где обычно размещались истребители перехватчики ПВО и куда должен был сесть самолет Форда. К аэродрому подъехали на автомашинах. Зрелище сюрреалистическое: огромное снежном поле, без деревьев и почти без строений (они вместе с ангарами были укрыты под землей). Все засыпано глубоким снегом, лишь одна расчищенная ночью посадочная полоса. Когда Форд вышел из самолета, он был явно поражен этим белым безмолвием вокруг, точно как в рассказах Джека Лондона об Аляске.
После взаимных приветствий, без каких-либо протокольных церемоний все сели в автомашины и поехали к поезду, который стоял в двух-трех километрах в лощине. Когда поезд тронулся, Брежнев пригласил Форда в свой вагон „на чай", который был „разбавлен" несколькими рюмками коньяка. Разговор носил обычный характер. Оба они вспоминали свое спортивное прошлое. Форд пожаловался, что в Вашингтоне даже небольшой снег вызывал значительные трудности. Брежнев в шутливой форме пообещал прислать ему русские снегоочистители. Затем Форд вернулся в свой вагон для краткого отдыха.
В этот момент у Брежнева случился спазм сосудов мозга. Усилиями профессора Чазова и других врачей удалось восстановить состояние здоровья, но они советовали отложить переговоры с Фордом. Брежнев, однако, категорически отказался и настоял, чтобы о случившемся никому ничего не говорили. Переговоры начались в назначенное время на следующий день.
Брежнев испытывал сильное, нервное напряжение. Предстояло вести сложные переговоры, причем Брежнев и Форд впервые встречались друг с другом. Вопросы ограничения стратегических вооружений не были заранее согласованы до конца, т. е. надо было принимать решения на месте, в ходе переговоров, что представляло трудности для Брежнева (впрочем, как и для Форда). К тому же у Брежнева начали проявляться первые признаки атеросклероза сосудов мозга (хотя в тот момент, кроме его лечащих врачей, об этом никто не знал){10}.
Итак, 23–24 ноября 1974 года недалеко от Владивостока в небольшом местном районном клубе состоялась рабочая встреча Брежнева и Форда. С советской стороны в ней принимали участие Громыко, министр гражданской авиации Бугаев, посол Добрынин, помощник Брежнева Александров, член коллегии МИД Корниенко, с американской стороны — Киссинджер, посол США в СССР Стоссел, помощник президента Рамсфелд, советник государственного департамента Сонненфелдт, заместитель государственного секретаря Хартман, заместитель помощника президента по национальной безопасности генерал Скоукрофт.
Два дня шли интенсивные напряженные переговоры. Это была поистине Деловая встреча без обычных протокольных формальностей, целиком заполненная переговорами.
Главное место в переговорах с Фордом в ходе, в общем-то, весьма непродолжительной встречи заняли вопросы, касавшиеся выработки нового долгосрочного соглашения по ограничению стратегических наступательных вооружений. Обсуждение этих вопросов заняло весь первый день встречи.
Переговоры по этим вопросам были нелегкими. Помимо крайней сложности обсуждавшихся вопросов самих по себе достижение взаимоприемлемой договоренности по ним затруднялось еще и тем, что позиция Белого дома в этих вопросах во многом определялась не только соображениями существа дела, но и привходящими моментами, связанными с внутри-политической борьбой в США.
Американская делегация несколько раз уединялась для уточнения своей позиции. В интересах конспирации обсуждение происходило во дворе. Лидирующую роль в переговорах играл Киссинджер, так как Форд не знал еще всех деталей, но зато президент лучше своего госсекретаря ориентировался в трудностях защиты той или иной договоренности с СССР в американском сенате.
Были свои сложности внутреннего порядка и у советской делегации. Дело в том, что американская позиция — в период между визитом Киссинджера в Москву и встречей во Владивостоке — заметно ужесточилась. Пришлось искать новые компромиссы уже по ходу переговоров. Брежнев несколько раз звонил в Москву, чтобы согласовать с ведущими членами советского руководства свою позицию. У него состоялся даже крупный разговор с министром обороны Гречко, который совместно с Подгорным резко выступал против дальнейших уступок американцам. Брежнев вынужден был употребить весь авторитет Генерального секретаря, чтобы отстоять свою позицию. Для этого ему пришлось звонить в Москву, в том числе Косыгину, Устинову и Андропову, чтобы заручиться и их поддержкой.
Несколько слов о сути самих переговоров по ОСВ, не вдаваясь глубоко в подробности. При длительных многолетних переговорах по ОСВ (которые закончились затем подписанием соответствующего соглашения в Вене в 1979 году) перед обоими правительствами стояла фундаментальная задача: как договориться по стратегическим наступательным вооружениям, структура которых у обеих стран была совершенно различна (второй трудной задачей стала договоренность о действенном контроле за выполнением заключенных соглашений).
Надо сказать, что начиная с 50-х годов американцы строили свой стратегический арсенал по принципу триады, т. е. на земле, на море и в воздухе. Советский Союз на начальной стадии концентрировал свои усилия на строительстве крупных ракет наземного базирования. В 1974 году речь, по существу, шла о нахождении непростого компромиссного баланса между количественно превосходящим числом советских ракет наземного базирования с большим забрасываемым весом боеголовок и качественно (и количественно) превосходящими американскими стратегическими ракетами„триады" США с разделяющимися боеголовками повышенной точности, которых у СССР в тот момент было мало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
